Предупреждение – письмо. ПРОШУ ПЕРЕПОСТ!!!
Жители новосибирского Академгородка, граждане страны!
Я, Пестерев Василий Иванович, не могу не обратиться к вам.
5 ноября в терапевтическом отделении СО РАН умер мой сын Дима, студент НГУ.
Дима заболел 22 октября. В этот день он ещё готовился к зачёту и ходил на занятия, но уже к вечеру стал недомогать. 23 октября мы вызвали врача. Врач сказала, что это простуда, выписала таблетки.
Пропили антибиотики, температура не спадает, появилась одышка и боль в груди.
25 октября мы вызвали скорую помощь. Приехали, при прослушивании лёгких воспаления не обнаружили. Посоветовали больше пить жидкостей.
Положение не улучшалось.
26 октября, вызванный участковый врач, дала направление в больницу. Поехала моя жена с сыном. Диму обследовали 2 часа, делали ЭКГ и другие анализы, после чего заявили, что раз нет воспаления лёгких, то госпитализировать нет оснований.
Мы стали звонить в 168 медсанчасть (платная больница в Академгородке). Получили ответ: "Больница заполнена, очередь на 2 недели".
На следующий день мы снова вызвали бригаду скорой помощи. Помню фразу одного из врачей: " Что это такой молодой, а так тяжело дышит". Обследовали, пришли к выводу, что это трахеит, посоветовали принимать чай с малиновым вареньем. Дима каждый раз радовался, что его не забирают в больницу. Ведь это значит, что у него не тяжёлое заболевание.
29 октября приходит участковый врач Руленко. Только врачи из поликлиники вели себя как настоящие врачи. Низкий им поклон. Взглянув на больного и потрогав его лоб, она прошла к телефону. Мы слышали её слова: "Приезжайте немедленно, температура 39! Ни от какой армии он не увиливает!". Скорая приехала, через некоторое время зашёл врач и сказал "пойдёмте".
Я сопровождал сына сам на этот раз. Длительное ожидание очереди, медленное оформление бумаг, взятие анализов и через 2-3 часа я сопровождаю сына в палату.
Мы (я, жена, приехавшие из Казахстана тётя и дядя Димы) облегчённо вздохнули. Теперь лечением Димы займутся специалисты. Диме ставили капельницы, брали анализы, но положение не улучшалось: температура, одышка.
В среду нам сказали, что у них нет нужного аппарата для анализа, и сообщили, что в пятницу мы можем поехать в клинику Мешалкина для этого анализа и дали направление.
В пятницу, мы с женой, на машине (на своей) повезли Диму в клинику Мешалкина. В клинике ничего про договорённость с ЦКБ не знали и регистраторша долго звонила, чтобы направить на эхоскопию . . . Где-то часа через 2-3 жена с сыном подошли к машине. Сын задыхался. Он долго приходил в себя в машине. Мы вернулись в ЦКБ. Наш лечащий врач Петухова А.В. сказала, что у Димы бактериальный эндокардит, что его нужно перевести в кардиологическое отделение, но перевести его можно только во вторник 6 ноября.
Когда я пришёл домой, то заглянул в интернет и понял, что эндокардит — это очень опасное заболевание. И уже тогда подумал, почему же его не перевели сразу в кардиологию, которая находится этажом выше.
Но уже был вечер 2 ноября и впереди было 3 выходных дня.
Звоним в НМЦ (другая платная больница в Академгородке). Отвечает автомат о режиме работы больницы.
Самое страшное, что это оказались, в общем-то, выходными в лечении. В терапевтическом отделении остались одни медсёстры, которые делали заранее назначенные процедуры. Был один дежурный врач на 4 этажа больницы и, как оказалось, и реанимацию.
Положение ухудшалось. 4 ноября наш сын позвал к себе маму. Мы пришли. Он сказал: "Мне не нужна эта больница, мне нужен хороший врач". Я уговаривал его, что врачи всё делают правильно нужно потерпеть ещё только до 6 ноября.